Избранные романы: Трудный путь. Волшебный час. Про - Страница 178

178

Повторяя про себя эти слова, я понял, какую ошибку допускаю. Я думал, что трагедия изменила мою судьбу, помешала моему счастью. Но испытания в Андах и были моей жизнью, и меня ожидало только то будущее, которое есть у меня теперь. И если я буду стараться забыть об этом, я никогда не начну жить настоящей жизнью.

До катастрофы я слишком многое воспринимал как должное, но горы научили меня тому, что жизнь, любая жизнь — это чудо. Я чудом получил шанс начать все заново, и мой долг был прожить жизнь как следует. И когда я обернулся к жизни, к своему будущему, все пошло по-другому.

В январе 1973 года друзья позвали меня в Буэнос-Айрес на состязания «Формула-1». Я не очень хотел отправляться в такое далекое путешествие, но меня соблазнила возможность увидеть известных гонщиков, и я согласился. Пресса скоро узнала о моем присутствии, и вокруг собрались фотографы. Я разрешил им себя снять, а потом мы отправились дальше. И тут, к своему удивлению, я услышал объявление по радио: «Нандо Паррадо просят подойти к площадке команды „Тирелл“».

— Наверное, какой-нибудь журналист хочет взять у меня интервью, — сказал я друзьям. — Давайте сходим, на машины вблизи посмотрим.

На площадке царила суета, человек двадцать механиков в синих комбинезонах наводили последний лоск на две гоночные машины. Я назвал себя, и один из механиков отвел меня к трейлеру, стоявшему там же. Я поднялся в трейлер, где стройный темноволосый мужчина натягивал на себя костюм гонщика. Он поднял голову, и я в изумлении воскликнул:

— Вы Джеки Стюарт?

— Да, это я, — ответил он. Этот голос с шотландским акцентом я сотни раз слышал по телевизору. — А вы Нандо Паррадо?

Я кивнул.

— Я узнал, что вы здесь, — сказал он, — и попросил вас отыскать.

Он рассказал, что мечтал встретиться со мной — с тех самых пор, как узнал о нашем спасении. На него произвела огромное впечатление наша история, и он хотел расспросить меня поподробнее.

— Да… — пробормотал я, — я с радостью…

Он улыбнулся и спросил:

— Вы любите гонки?

— Очень, — выдохнул я. — С самого детства. И вы — мой самый любимый гонщик. Я читал ваши книги, я слежу за всеми соревнованиями…

Мне хотелось объяснить ему, что я не просто болельщик, что я настоящий ценитель его мастерства, что я восхищаюсь его умением идти на риск, не теряя при этом контроля над ситуацией. Я всегда понимал, что гонки — это не просто мужество, это еще и поэзия.

Джеки закончил одеваться и, улыбнувшись, сказал:

— Сейчас мне нужно идти на квалификацию, но вы подождите, побеседуем, когда я вернусь.

Он пришел примерно через час. Показал мне свою машину, даже разрешил сесть за руль, а потом взял с собой на предстартовое собрание. Я, открыв рот, слушал, как он обсуждает с инженерами и механиками работу всех узлов.

А потом мы с Джеки разговаривали несколько часов кряду. Он расспрашивал про Анды, и я скоро перестал смущаться. К концу беседы я понял, что с человеком, который столько лет был моим кумиром, мы можем стать друзьями.

Через несколько месяцев я по приглашению Джеки приехал к нему в Швейцарию, и там мы подружились окончательно. Мы часами говорили о машинах и гонках, и я признался ему, что с детства мечтал стать гонщиком.

Джеки отнесся к этому серьезно, и в 1974 году по его рекомендации я поступил в автошколу Джима Рассела в Англии. В ту пору это была лучшая школа в мире, и ее выпускники, среди которых был и Эмерсон Фитипальди, выступали на крупнейших состязаниях. Я освоил «форды» и понял, что могу стать первоклассным гонщиком.

Окончив школу, я вернулся в Южную Америку и два года участвовал в состязаниях в Уругвае, Чили, Аргентине. Нередко я одерживал победы, но моей мечтой было выступать в Европе. И этой мечте вскоре было суждено сбыться.

Еще в 1973 году в Буэнос-Айресе, где я встретился с Джеки, я познакомился с Берни Экклстоуном, английским импресарио, занимавшимся автоспортом. Этот человек был одним из отцов-основателей «Формулы-1». Он, как и Джеки, увидел во мне человека, страстно преданного автоспорту, и мы с ним подружились. В начале 1977 года я узнал от Берни, что одна из команд «Альфа-ромео», «Аутодельта», ищет гонщиков. Он вызвался рекомендовать меня, и через несколько недель я и еще трое гонщиков из Латинской Америки отправились в Италию. Наша встреча с «Аутодельтой» прошла успешно, и в мае трое из нас вошли в команду, которая принимала участие в европейском чемпионате. Мы неплохо справлялись, были вторыми в Силверстоуне и Зандворте, а в итальянской Пергузе, где очень сложная трасса, пришли первыми. Так стала осуществляться моя детская мечта.

Это был потрясающий год — соревнования, тренировки, поездки, встречи с интересными людьми. Мне казалось, что так будет продолжаться всегда. Но однажды, на соревнованиях в Бельгии, пока механики готовили машины, я зашел на гостевую трибуну и обратил внимание на высокую блондинку в красном пиджаке и белых брюках. Она стояла ко мне спиной, но что-то в ее облике показалось мне знакомым.

— Нандо! — воскликнула она, обернувшись.

— Вероника? — удивленно пробормотал я. — Что ты здесь делаешь?

Это была Вероника ван Вассенхов. Ее родители эмигрировали из Бельгии, и родилась она в Уругвае. Она была удивительно хороша собой — высокая, стройная, с широко расставленными зелеными глазами. Я познакомился с ней за три года до этого в Монтевидео. Она тогда встречалась с младшим братом Густаво Зербино Рафаэлем. Тогда ей было всего шестнадцать, но она держалась спокойно и уверенно и производила впечатление умной и спокойной девушки. Вероника мне сразу понравилась, но она встречалась с моим другом, поэтому я держался с ней как с просто знакомой. Потом я много раз встречал ее на пляже, на вечеринках, и мы всегда дружелюбно раскланивались.

178