Избранные романы: Трудный путь. Волшебный час. Про - Страница 168

168

Начало, впрочем, было обнадеживающим. Мы шли по довольно плотному снегу, по ровной дороге. Во мне бурлил адреналин, я взял быстрый темп и вскоре обогнал остальных метров на пятьдесят. Но скоро мне пришлось замедлить ход. Склон стал круче, мне не хватало воздуха, я начал задыхаться и через каждые несколько шагов останавливался передохнуть.

Вскоре нам пришлось пробираться через глубокие сугробы.

— Давайте наденем снегоступы! — крикнул я.

Роберто и Тинтин согласно кивнули. Мы сунули ноги в сооруженные Фито снегоступы. Поначалу они помогали — мы перестали проваливаться в снег. Но нам приходилось слишком широко расставлять ноги. Настроение у меня упало. Мы уже почти лишились сил, а поход только-только начался.

Гора стала еще круче, и снега на склонах стало меньше. Мы с радостью сняли снегоступы и продолжали восхождение. Днем мы поднялись так высоко, что стала кружиться голова.

Я посмотрел вниз, на самолет. Отсюда он казался крохотным пятнышком на снегу, совершенно неуместным в этом белом безмолвии. Да и мы со своими страданиями, со своей борьбой за жизнь были здесь неуместны. Человек только нарушал покой и тишину этих мест. Мы нарушили устоявшееся за долгие столетия равновесие, и горы должны были его восстановить. Это чувствовалось в морозной тишине вокруг. Гора словно хотела, чтобы здесь снова все замерло раз и навсегда.

Мы поднялись метров на семьсот и находились теперь на высоте около 3600 метров над уровнем моря. Голову мою железными тисками сковала боль, пальцы распухли, ноги перестали слушаться. Я задыхался так, будто пробежал марафон, но сколько бы я ни глотал воздух, легкие никак не наполнялись. Мне казалось, что я дышу сквозь плотную ткань.

Высотная болезнь начинается где-то на высоте три тысячи метров, сопровождается головной болью, усталостью, головокружением. На высоте четыре тысячи метров может начаться отек мозга и легких. Специалисты советуют не подниматься в день больше чем на 350 метров, чтобы организм успевал приспособиться, а мы за первое утро поднялись на целых семьсот метров и упорно продолжали идти дальше, хотя наши тела требовали отдыха.

После пяти-шести часов пути вершина не стала ближе. Я смотрел на мрачную гору впереди и понимал, что мы поставили перед собой невыполнимую задачу.

Меня охватил страх, хотелось рухнуть на колени и не двигаться с места. И тут я услышал у себя в голове спокойный голос: «Тебя пугают расстояния. Выбери цель поближе и иди к ней». Я сообразил, что надо делать. Недалеко от меня лежал большой камень. Я решил забыть про вершину и идти к камню. А когда добрался до него, выбрал следующую цель.

Так я шел несколько часов, ориентируясь то на скалу, то на тень, то на сугроб. И думал только о расстоянии между собой и выбранным объектом. Я слышал только собственное дыхание и скрип шагов по снегу. Я впал в транс и шел, шел, шел. Время растворилось, расстояния исчезли. Я держал этот темп довольно долго, но, когда очень уж оторвался от Роберто и Тинтина, они стали звать меня. Я подождал их на довольно ровной площадке, где смог отдохнуть. Когда они меня нагнали, мы немного перекусили.

— Как ты думаешь, мы доберемся до вершины до вечера? — спросил Роберто.

— Наверное, лучше выбрать место для ночлега, — ответил я.

Я взглянул вниз, на самолет, и подумал: интересно, а видят ли нас наши друзья? Понимают ли они, как нам тяжко? Я сейчас не испытывал сочувствия к ним, не чувствовал ответственности за них. Во мне оставались только страх и жажда выжить. Я понимал, Роберто с Тинтином испытывают то же самое, и, хотя я знал, что мы будем сражаться плечом к плечу, гора научила меня понимать и другое: смерть — это противник, с которым каждый встречается один на один.

Пока мы взбирались на гору, пейзаж менялся. Теперь из снега повсюду торчали камни, некоторые были такими огромными, что приходилось их обходить.

Где-то после полудня я наткнулся на крутую скалу, наверху которой оказалась плоская площадка. Если не удастся обойти ее, придется возвращаться. На это потребовалось бы несколько часов, а до захода солнца оставалось не так уж много, каждая минута была на счету. Я оглянулся на Тинтина и Роберто. Они стояли и ждали, что я буду делать. Склон был гладкий, ухватиться не за что, но снег показался мне достаточно плотным. Я решил, что буду зарываться ногами в сугроб, чтобы держать равновесие.

Я стал подыматься, врубаясь в снег носками ботинок и прижимаясь к склону грудью, чтобы не свалиться. Мало-помалу я добрался до вершины и помахал рукой Тинтину и Роберто.

— Идите по моим следам! — крикнул я. — Будьте осторожны, подъем очень крутой.

Я отвернулся и полез дальше. Когда я снова посмотрел вниз, то увидел, что Роберто сумел подняться. Настала очередь Тинтина. Я прошел еще метров тридцать, и тут раздался крик:

— Я увяз! Не могу вылезти!

— Не сдавайся, Тинтин! — крикнул я. — У тебя все получится!

— Я не могу двинуться с места, — отозвался он.

— Все дело в рюкзаке, — сообразил Роберто. — Он слишком тяжелый.

Роберто был прав. Рюкзак тянул Тинтина назад. Он пытался наклоняться вперед, чтобы удержать равновесие, но никто не мог протянуть ему руку, и по его виду я понял, что он долго не продержится. А за ним была расщелина.

— Держись, Тинтин! — заорал я.

Роберто лег на живот и протянул Тинтину руку. Но Тинтин не мог ее ухватить — недоставало нескольких сантиметров.

— Снимай рюкзак! — крикнул Роберто. — Давай его мне.

Тинтин осторожно, боясь потерять равновесие, снял рюкзак и отдал его Роберто. Без груза Тинтин сумел взобраться на площадку и рухнул на снег.

168